Толкование нового завета феофилактом болгарским. Толкование библии, второе послание к коринфянам Утешающий нас во всякой скорби нашей

. Итак я рассудил сам в себе не приходить к вам опять с огорчением.

Слово "опять" показывает, что он и прежде был опечален. Впрочем, не сказал явно: «вы и прежде огорчили меня», но другим образом: «я не пришел для того, чтобы опять не огорчить вас», что, впрочем, имеет одну и ту же силу (ибо он потому опечалил их упреками, что они опечалили его грехами), но для них было удобовыносимее.

. Ибо если я огорчаю вас, то кто обрадует меня, как не тот, кто огорчен мною?

Хотя и огорчаю вас, говорит, упреками и негодованием на вас, но благодаря этому же и радуюсь, видя, что вы до того уважаете меня, что мое негодование и упреки производят в вас скорбь. Ибо никто так не радует меня, как скорбящий так при виде моего негодования. Это показывает, что он не презирает меня. Он радует меня, потому что таким образом подает надежду на свое исправление.

. Это самое и писал я вам,

Что? То что я не пришел к вам, щадя вас. Где писал? В этом самом послании.

дабы, придя, не иметь огорчения от тех, о которых мне надлежало радоваться,

Для того написал я теперь к вам, чтобы вы исправились, и чтобы, застав вас не исправившимися, не имел я скорби от вас, которым надлежало доставлять мне случаи к радости.

ибо я во всех вас уверен, что моя радость есть радость и для всех вас.

Написал, говорит, надеясь, что вы исправитесь, и тем обрадуете меня. Моя же радость – радость для всех вас. И сказал я «дабы, придя, не иметь огорчения» потому, что имею в виду не свою пользу, но вашу. Ибо знаю, что если увидите меня радующимся, то будете радоваться, а если увидите меня скорбящим, то будете скорбеть.

. От великой скорби и стесненного сердца я писал вам со многими слезами,

Поскольку сказал выше, что он радуется, когда они скорбят, то, чтобы не сказали: ты потому стараешься опечалить нас, чтобы самому радоваться, объясняет, что он сам весьма скорбит, скорбит более, нежели сами согрешающие. Не от скорби только, но «от великой скорби» , и не со слезами только, но «со многими слезами» написал я. То есть печаль, сжимая и стесняя сердце мое, подавляла его, и потому писал я, подобно отцу и одновременно врачу, который, производя над сыном сечения и прижигания, вдвойне скорбит, и от того, что сын болен, и от того, что сам должен подвергать его сечению, но, с другой стороны, и радуется от того, что надеется на выздоровление сына. Так, говорит, и я, оскорбляя вас согрешающих, скорблю, но, с другой стороны, и радуюсь, когда вы скорбите, ибо имею надежду на ваше исправление.

не для того, чтобы огорчить вас, но чтобы вы познали любовь, какую я в избытке имею к вам.

Не «чтобы огорчить вас» следовало бы сказать, но «чтобы исправить»; однако не говорит сего, а услаждает речь, желая привлечь их уверением, что он любит их более, нежели других учеников, и что если огорчает их, огорчает по любви, а не по гневу. Ибо то знак величайшей любви, что я скорблю о ваших согрешениях, и спешу делать вам выговоры и тем огорчать вас. Если бы я не любил вас, то оставил бы вас без врачевания.

. Если же кто огорчил, то не меня огорчил, но частью, – чтобы не сказать много, – и всех вас.

Хочет чрез это утвердить любовь к впадшему в блудодеяние, о котором писал в первом послании, ибо, по приказанию Павла, они все отвратились от него, как внушающего омерзение. Итак, чтобы опять приказанием противоположного, то есть принять его и оказать ему расположение, не соблазнились о Павле, как о непостоянном, весьма благоразумно предлагает слово и делает и их участниками в прощении, говоря: как он опечалил всех нас вообще, так все вообще должны радоваться о прощении его. Ибо не меня только, говорит, опечалил он, но и всех вас "частью" , то есть поразил малой некоторой скорбью; не скажу, чтобы совершенно опечалил и вас, равно как и меня, но все же, чтобы не отягчать его, впадшего в блудодеяние, "частью" , говорю, опечалил он вас.

. Для такого довольно сего наказания от многих.

Не говорит: для впадшего в блудодеяние, но «для такого» , как и в первом послании. Но там не хотел даже именовать его, а здесь, щадя его, никогда не вспоминает о грехе, научая и нас сочувствовать находящимся в преткновении.

. Так что вам лучше уже простить его и утешить,

Не только, говорит, снимите запрещение, но и нечто большее даруйте ему, и утешьте его, то есть возродите, уврачуйте его, подобно тому как наказавший кого-либо не только отпустил бы его, но и приложил бы заботу к исцелению его ран. Хорошо же сказал: «вам лучше простить» . Ибо, чтобы он не подумал, что получает прощение как достаточно исповедавшийся и довольно покаявшийся, показывает, что он получает прощение не столько за покаяние, сколько по снисхождению их.

дабы он не был поглощен чрезмерною печалью,

Следует, говорит, принять его, утешить и уврачевать, «дабы он не был поглощен» , как бы зверем каким, или волнами, или бурею, или чтобы от отчаяния не дошел до самоубийства, как Иуда, или чтобы не сделался еще хуже, то есть, не в состоянии будучи переносить скорби от чрезмерного наказания, не предался большему нечестию. Заметь, как и его обуздывает, чтобы он, получив прощение, не сделался еще нерадивее. Я, говорит, принял тебя не потому, что ты совершенно очистился от скверны, но убоявшись, что ты по немощи своей мог бы сделать чего-нибудь хуже. Заметь и то, что наказания следует назначать не только по свойству грехов, но и сообразуясь со свойством духа согрешивших.

. и потому прошу вас оказать ему любовь.

Не приказывает уже, как учитель, но как защитник просит судей «оказать ему любовь» , то есть с крепкой любовью, а не просто и как случилось принять его. Показывает также и их добродетель, ибо те самые, которые прежде так любили человека, что гордились им, теперь по причине его греха возымели к нему такое отвращение, что сам Павел ходатайствует за него.

. Ибо я для того и писал, чтобы узнать на опыте, во всем ли вы послушны.

Устрашает их, чтобы, опасаясь осуждения в неповиновении, охотнее оказали человеку снисхождение. «Я для того и писал» , говорит, «чтобы узнать на опыте» вашу добродетель повиновения, – так же ли окажете вы мне повиновение теперь, когда его следует утешить, как оказали оное тогда, когда я наказал его. Ибо такой смысл слов: «во всем ли вы послушны» . Хотя он писал не для этого, но имея в виду спасение согрешившего, однако говорит: "для того" , чтобы тем более расположить их в пользу виновного.

. А кого вы в чем прощаете, того и я,

Этим смягчает несогласие и упорство, по которым они могли бы не оказать человеку снисхождения. Ибо здесь представляет их источником его прощения, а себя соглашающимся с ними, говоря: «кого вы в чем прощаете, того и я» .

ибо и я, если в чем простил кого, простил для вас от лица Христова,

Чтобы они не подумали, что прощение предоставлено их власти, и вследствие того не пренебрегли прощением человека, показывает, что он уже даровал ему оное, чтобы они не могли воспротивиться ему. А чтобы они не оскорбились, как пренебрегаемые, говорит: "для вас" даровал ему я прощение, ибо я знал, что вы будете согласны со мной. Затем, чтобы не показалось, что он простил его для людей, присовокупил: «от лица Христова» , то есть простил по воле Божией, пред лицем Христа и как бы по Его повелению, как представляющий Его лице, или: во славу Христа; ибо, если прощение совершается во славу Христа, то как не простить согрешившего, чтобы прославился Христос?

. чтобы не сделал нам ущерба сатана, ибо нам не безызвестны его умыслы.

Чтобы, говорит, не было общего вреда и чтобы не умалилось число стада Христова. Прекрасно назвал он это дело обидой. Ибо диавол не только принадлежащее ему берет, но и наше похищает, преимущественно вследствие нашего же поведения, то есть по причине неумеренно налагаемого покаяния. Поэтому коварство и обман диавола назвал умыслами его, и упомянул о том, как он губит под видом благочестия; ибо он ввергает в погибель не только тем, что вовлекает в блудодеяние, но и безмерной печалью. Как же не обида это, когда он уловляет нас чрез нас же самих?

. Придя в Троаду для благовествования о Христе, хотя мне и отверста была дверь Господом,

. я не имел покоя духу моему, потому что не нашел там брата моего Тита,

Выше упомянул о скорби, бывшей с ним в Асии, и показал, как освободился от нее, теперь опять извещает, что опечален и другим, тем, что не нашел Тита. Ибо, когда нет утешителя, становится тяжелее. Итак, зачем вы обвиняете меня в медлительности, когда я испытывал столько бедствий, которые не дозволяют нам ходить по своей воле? Говорит, что отправился в Троаду не без намерения, но «для благовествования» , то есть для того, чтобы проповедовать. Почему же ты хотя проповедовал, но не долго? – потому, что не нашел Тита. «Не имел покоя духу моему» , то есть печалился, скорбел по причине его отсутствия. Ужели поэтому ты оставил дело Божие? Не поэтому, но потому, что вследствие его отсутствия дело проповеди встречало препятствие, ибо Павел сильно желал проповедовать, но препятствовало отсутствие Тита, который много помогал ему, когда находился с ним.

но, простившись с ними, я пошел в Македонию.

То есть не был там долгое время по причине затруднительных обстоятельств. Ибо, хотя отверста была великая дверь, то есть много было дела, но за отсутствием помощника оно встретило препятствие.

. Но благодарение Богу, Который всегда дает нам торжествовать (θριάμβευοντι ) во Христе,

Так как упомянул о многих скорбях, о скорби в Асии, о скорби в Троаде, о скорби от того, что не пришел к ним, чтобы не показалось, что он перечисляет скорби с печалью, говорит: «благодарение Богу, Который всегда дает нам торжествовать» , то есть делающему нас славными. Ибо триумфом называется шествие царя или полководца по городу с победой и трофеями. И нас в победе над диаволом Бог делает славными. Потому что то, что кажется бесчестием, составляет нашу славу, ибо тогда падает диавол. Все же это бывает во Христе, то есть чрез Христа и чрез проповедь. Или: за то, что торжествуем во Христе, прославляемся; ибо, нося Самого Христа, как трофей какой, прославляемся Его сиянием.

и благоухание познания о Себе распространяет нами во всяком месте.

Миро многоценное, говорит, есть познание Бога, которое мы открываем всем людям, лучше же сказать – не самое миро, но благоухание его. Ибо настоящее познание не совсем ясно, но «как бы сквозь тусклое стекло, гадательно» (). Итак, подобно тому, как кто-нибудь, обоняя благоухание, знает, что где-то находится миро, а каково оно по сущности, – не знает, так и мы знаем, что есть Бог, а Кто Он по сущности, – не знаем. Итак, мы подобны кадильнице царской и, куда ни приходим, приносим благоухание духовного мира, то есть богопознания. Посему, сказав выше, что всегда торжествуем, теперь говорит: мы во всяком месте сообщаем благоухание людям. Ибо всякое место и время полны нашими наставлениями. Итак, должно мужественно терпеть, поскольку и ныне, еще до получения грядущих благ, прославляемся до такой степени.

. Ибо мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих.

Говорит это и потому, что мы сами себя приносим в жертву, умирая за Христа, или потому, что при заклании Христа и мы воскуряем некоторое благовоние. Смысл же слов его следующий: спасается ли кто, или погибает, Евангелие сохраняет свое достоинство и мы продолжаем быть тем, что мы есть. Как свет, хотя ослепляет слабых зрением, однако остается светом, или как мед, хотя бы казался горьким для страдающих желтухой, однако не перестает быть сладким, так и Евангелие издает благоухание, хотя неверующие и погибают. И мы «Христово благоухание» , но не просто, а "Богу" . А если Бог определил так о нас, кто станет противоречить?

. Для одних, запах смертоносный на смерть, а для других запах живительный на жизнь.

Поскольку сказал: «мы – благоухание и в погибающих» , то, чтобы ты не подумал, что и погибающие угодны и приятны Богу, присовокупил следующее: обоняя благоухание это, одни спасаются, а другие погибают. Как миро, говорят, удушает свиней и жуков, так и Христос положен камнем соблазна и преткновения. Так и огонь золото очищает, а терние сжигает.

И кто способен к сему?

Поскольку так много сказал словами «мы благоухание» , и: «торжествуем» , то опять старается умерить речь. Для этого говорит, что мы сами по себе без помощи Божией недостаточны; ибо все Ему принадлежит и нет ничего нашего.

. Ибо мы не повреждаем слова Божия, как многие,

Здесь указывает на лжеапостолов, которые почитали благодать Божию собственным делом. Потому, говорит, я сказал: «кто способен?» – и все усвоил Богу, что я не таков, каковы лжеапостолы, не повреждаю и не извращаю дара Божия. Намекают на то, что они примешивают к евангельскому учению ухищрения внешней мудрости и стараются продать за деньги то, что следует давать даром. Но мы не таковы. Посему присовокупляет следующее.

но проповедуем искренно, как от Бога, пред Богом, во Христе.

То есть говорим от чистого и не способного к обману ума и как получившие то, что говорим, от Бога, а не как нечто, совершенное нами. "Во Христе" – не от своей мудрости, но вдохновленные Его силой; а «пред Богом сказал» , чтобы показать правоту и открытость сердца: наше сердце столь чисто, что мы открываем его Богу.

Павел, волею Божиею Апостол Иисуса Христа, и Тимофей брат.

Поскольку апостол при первом послании посылал Тимофея в Коринф и потом опять принял его, когда тот возвратился, то справедливо присоединяет к своему имени и его имя. Кроме того, Тимофей показал коринфянам и опыт своей добродетели. Таким образом, апостол упоминает в настоящем послании о Тимофее, как о лице, уже известном коринфянам и многое исправившем у них. Заметь, что иногда называет его сыном: как сын отцу , говорит, служил мне в благовествовании (Флп.2:22), иногда сотрудником: ибо он делает дело Господне, как и я (1Кор.16:10), а теперь братом, представляя его во всех отношениях достойным уважения.

Церкви Божией, находящейся в Коринфе.

Опять соединяет их, сказав; церкви ; ибо находящиеся в разделении не составляют церкви.

Со всеми святыми по всей Ахаии.

Упоминает обо всех, живущих в Ахаии, оказывая предпочтение коринфянам, когда чрез послание к ним приветствует всех, и в то же время призывает весь народ к согласию. Кроме того, поскольку они все колебались, то предлагает им общее врачевство; то же самое делает в посланиях к галатам и к евреям. Называя же их святыми, показывает, что если кто нечист, то недостоин этого приветствия и наименования.

Благодать вам и мир от Бога, Отца нашего, и Господа Иисуса Христа.

И теперь употребляет обыкновенное приветствие, о чем сказано в других местах.

Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа.

В первом послании обещал придти к ним, но так как не пришел, то предполагал, что очень опечалил их мыслью, будто предпочел им других. Итак, желая оправдаться и показать, что его задержали многие случившиеся с ним искушения, предлагает прекрасное объяснение в свою защиту. Благодарю, говорит, Бога, спасшего меня от опасностей; чрез это благодарение намекает на то, что были некоторые великие препятствия удерживавшие его, за освобождение от которых и благодарит. Поставь к слову Бог знак препинания, потом начинай: и Отец Господа . Если же и совместно будешь понимать это: Бог и Отец Господа, то ничего не будет нового, ибо Он есть одного и Того же Христа - по человечеству Бог, а по Божественности Отец.

Отец милосердия и Бог всякого утешения.

То есть Он явил столь великие щедроты, что извел нас из самых врат смерти и удостоил нас всякого утешения в скорбях. У святых был обычай называть Бога по благодеяниям, получаемым от Него. Так, по случаю победы на войне Давид говорит: возлюблю Тебя, Господи, крепость моя (Пс.17:2), и еще: Господь крепость жизни моей (Пс.26:1); по случаю избавления от помрачения и затмения ума и от печали: Господь просвещение мое (Пс.29:1). Так и теперь Павел называет Бога Отцом щедрот и Богом утешения вследствие того, что с ним случилось. Заметь же его смиренномудрие: получив избавление от искушений за благовестие, он не говорит, что избавление по достоинству, но по щедротам Божиим.

Утешающий нас во всякой скорби нашей.

Не сказал: не перестающий удручать нас, но - утешающий нас во время скорбей; ибо если Он и попускает удручать нас, то для того, чтобы мы чрез терпение стяжали награду; когда же видит, что мы изнемогаем, то утешает нас; и это делает всегда. Поэтому не сказал, что Он однажды утешил, но утешающий , то есть всегда; и не в той или другой скорби, но во всякой .

Чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает нас самих.

Не потому, говорит, Бог утешает нас, что мы достойны утешения, но для того, чтобы по образу утешения, испытанного мной, я мог утешить и других, находящихся в искушениях. Поэтому и вы, видя меня так утешенного, не унывайте, пребывая в скорбях. Чрез это же указывает и на дело апостолов, на то, что они поставлены для того, чтобы других поощрять и возбуждать, а не как лжеапостолы, которые, пребывая в неге и сидя дома, пренебрегают нуждающимися в утешении и поощрении.

Ибо по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше.

Не унывай, говорит, никто, кто слышит о скорбях и страданиях, ибо в той мере, как они умножаются, увеличиваются и утешения. Не просто также сказал: страдания , но Христовы , чтобы и этим воодушевить коринфян. Христовы суть страдания те, которые мы претерпеваем и чрез то становимся общниками Ему в страданиях. Поэтому величайшим утешением для тебя да будет то самое, что ты переносишь скорби Христовы и не их только, но большие. Ибо, говорит, умножаются в нас страдания Христовы : то есть мы терпим больше нежели сколько претерпел Христос. Чувствуя однако, сколь великое сказал, смягчает то же самое, говоря: умножается Христом и утешение наше , ибо все относит к Нему. И не сказал, что утешение равно скорбям, но умножается , - гораздо больше скорбей.

Скорбим ли мы, скорбим для вашего утешения и спасения.

Вы, говорит, не должны смущаться о том, что я терплю скорби, потому что мы подвергаемся скорбям для вашего спасения и утешения. Мы могли бы провести жизнь в безопасности, если бы не проповедовали; но теперь, когда проповедуем, чтобы спасти вас и утешить души ваши чрез проповедь и происходящие отсюда блага, подвергаемся скорбям. Итак, мы претерпеваем скорби для вашего спасения, но вы не должны смущаться.

Которое совершается перенесением тех же страданий, какие и мы терпим.

Совершается, говорит, сие спасение не только чрез наше терпение, но и чрез ваше; то есть не я один соделываю спасение ваше, но и вы сами. Ибо, как я, проповедуя, терплю скорби, так и вы, принимая проповедь, терпите те же самые страдания, какие терплю я. Свидетельствует пред ними о их великой добродетели тем, что они приняли проповедь с искушениями.

И надежда наша о вас тверда.

То есть мы твердо уверены в вас, что не отпадете в искушениях, посему тем более не смущайтесь, видя, что мы страдаем.

Утешаемся ли, утешаемся для вашего утешения и спасения.

Поскольку выше сказал: мы терпим скорби для вас, то, чтобы не показалось сказанное невыносимым, теперь говорит: для вас же и утешаемся, то есть наше утешение бывает вашей отрадой. Ибо, если мы получим только малое воодушевление, то и этого достаточно к утешению вашему, потому что вы становитесь общниками нашей радости.

Зная, что вы участвуете как в страданиях наших, так и в утешении.

Поскольку вы, говорит, когда нас преследуют, скорбите, как будто сами претерпеваете это, то мы знаем, что, когда утешаемся мы, вы почитаете себя получившими утешение.

Ибо мы не хотим оставить вас, братия, в неведении о скорби нашей, бывшей с нами в Асии, потому что мы отягчены были чрезмерно и сверх силы, так что не надеялись остаться в живых.

Поскольку упомянул о скорби неопределенно, то теперь поясняет, какая именно была скорбь. Чрез это же и любовь показывает к ним, ибо любви свойственно открывать другим случившееся. Вместе с тем представляет и объяснение своего промедления. В Асии, говорит, случилась с ним скорбь, о которой он говорит и в первом послании: ибо для меня отверста великая и широкая дверь, и противников много (1Кор.16:9). Казалось бы, одно и то же говорит, когда выражается: чрезмерно и: сверх силы , но в самом деле не одно и то же. Он говорит вот что: искушение было чрезмерное, то есть великое; потом, так как искушение, будучи и сильным, может быть мужественно перенесено тем, кто в силах перенести его, говорит, что оно было не только великое, но и превышало наши силы, то есть и великое и невыносимое, такое, что мы отчаялись даже и в жизни, то есть не надеялись уже и в живых быть. Такое состояние Давид называет вратами ада, болезнями смертными, потому что они рождают смерть, и тенью смерти (Пс. 27:45,7).

Но сами в себе имели приговор к смерти.

Имели определение, приговор, ответ, какой давали дела, хотя они и не издали голоса, то есть прежде нежели мы подумали, предстало ожидание смерти и приговор, какой произносили обстоятельства, но на самом деле сего не случилось.

Для того, чтобы надеяться не на самих себя, но на Бога.

Для чего же, говорит, было это? Для того, чтобы мы Научились не надеяться на самих себя, но только на Бога. Впрочем, Павел говорит это не потому, чтобы сам нуждался теперь в этом наставлении (ибо кто более веровал, что должно надеяться только на Бога?), но под видом повествования о себе самом вразумляет других и вместе с тем научает смиренномудрию.

Воскрешающего мертвых, Который и избавил нас от столь близкой смерти, и избавляет.

Опять напоминает им проповедь о воскресении, о котором так много говорил в первом послании, и которое настоящими обстоятельствами подтверждает еще более; посему и присовокупил: Который и избавил нас от столь близкой смерти . Не сказал: от опасности, но от смерти . Хотя воскресение есть дело будущее и неизвестное, но он показывает, что оно и ежедневно бывает. Ибо, когда Бог избавляет человека, приблизившегося к самым вратам ада, то этим показывает не иное что, как воскресение; поэтому-то мы и имеем обыкновение говорить о подобном состоянии человека: видели воскресение мертвых.

И на Которого надеемся, что и еще избавит.

Отсюда научаемся тому, что жизнь наша должна постоянно проходить в борьбе; ибо, когда говорит избавит , то предсказывает бурю многих искушений.

При содействии и вашей молитвы за нас.

Поскольку слова чтобы не надеяться на самих себя могли показаться для некоторых общим обвинением и касающимся их, то смягчает сказанное, и просит молитв их, как великого предстательства. Отсюда же научаемся и смиренномудрию, потому что в молитвах коринфян нуждался Павел, и узнаем силу самой молитвы, ибо много может молитва Церкви, совершаемая как должно, так что и Павел нуждался в ней.

Дабы за дарованное нам, по ходатайству многих, многие возблагодарили за нас.

Избавил, говорит, нас Бог и избавит по молитвам вашим, дабы за дарованное нам, по ходатайству многих , то есть чтобы за благодать, бывшую во мне по молитвам вашим, многие лица между вами возблагодарили. Ибо спасение мое, бывшее по молитвам вашим, Он даровал всем вам, чтобы многие лица возблагодарили его за нас. Отсюда же научаемся не только молиться друг за друга, но и благодарить друг друга. Обрати внимание, как в начале говорит, что он спасен по щедротам Божиим, а теперь приписывает спасение молитвам их, ибо с милостями Бога мы должны соединять и собственные милости. И здесь Павел не все из благодеяния приписал коринфянам, чтобы не довести их до надмения, но и не совсем отчуждал их от этого, чтобы не сделать их нерадивыми. Бог, говорит, избавит нас при содействии и вашей молитвы , то есть при вашем содействии.

Ибо похвала наша сия есть свидетельство совести нашей.

Вот что, говорит, служит для нас источником утешения: совесть наша, свидетельствующая нам, что гонят и преследуют не за то, что уличили нас в худых делах, но за добродетель и за спасение многих. Итак, первое утешение проистекало от Бога, а это, говорит, проистекает от чистоты совести моей, посему и называет его похвалой, показывая этим великую силу убеждения, какую имел в чистой совести.

Что мы в простоте и богоугодной искренности.

Что, говорит, свидетельствует нам совесть? и почему мы хвалимся? Мы поступали в простоте , то есть в незлобии сердца, и в искренности и открытости ума, не имея ничего, что нужно бы было скрывать, ничего зазорного: это приемлет Бог. Говорил это, имея в виду коварных лжеапостолов.

Не по плотской мудрости.

То есть без изысканных слов и хитросплетенных чувствований. Ибо мудрость плотская такова, что они надмеваются ею, а он отвергает и презирает ее.

Но по благодати Божией, жили в мире.

То есть по данной Богом мудрости, знамениям и чудесам, бывшим по благодати Божией. Величайшее же составляет утешение, когда кто в себе самом имеет свидетельство, что делает все не человеческой силой, но благодатью Божией. И жили так они не в Коринфе только, но во всем мире.

Особенно же у вас.

Каким образом? Ибо апостол проповедовал им Евангелие не только со знамениями, но и без всякого с их стороны воздаяния. Заметь, как он собственные действия относит к благодати Божией.

И мы пишем вам не иное, как то, что вы читаете или разумеете.

Поскольку апостол многое, казалось бы, сказал о себе, то, чтобы кто не сказал, что это самохвальство, говорит: мы пишем вам то, что вы читаете в настоящем послании и что вы и без этого знаете. Ибо знание, прежде полученное вами обо мне, не противоречит моим посланиям. Некоторые же понимали это так: мы пишем вам то, что вы читаете, то есть что припоминаете; ибо чтение есть припоминание, или высшее знание. И зачем, говорит, говорю я то, что вы помните, о чем знаете, что оно принадлежит нам и не нуждается в напоминании, как известное?

И что, как надеюсь, до конца уразумеете, так как вы отчасти и уразумели уже.

Все возлагает на Бога. Надеюсь, говорит, на Бога, что вы знаете нас такими, какими показывают послания наши и прошедшая жизнь наша. Отчасти и уразумели уже , то есть из опыта знаете, потому что мы отчасти представляли уже вам некоторые доказательства добродетельной жизни. Сказал так по скромности.

Что мы будем вашею похвалою, равно и вы нашею, в день Господа нашего Иисуса Христа.

Что же узнаете вы? То, что ваша похвала, то есть что я таков, что могу дать вам средство хвалиться мной, что имеете такого учителя, который не учит ничему человеческому, ничему зловредному, ничему коварному. Потом, дабы не показалось, что говорит это о себе из хвастовства, делает похвалу общей и говорит: и вы будете моею похвалой; ибо я буду хвалиться, что у меня были такие ученики, не колеблющиеся, не поддавшиеся обольщениям лжеапостолов. Когда же мы будем хвалиться друг другом? И теперь, но особенно в день тот. Ибо и теперь многие видят те злословия и поношения, какие претерпеваем, а может быть, и злословят нас, тогда же, когда все будет разоблачено, и обо мне будет явно, что я не таков, каким представляет меня клевета лжеапостолов, и вы также будете похвалой нашею, потому что не присоединились к обольстителям.

И в этой уверенности я намеревался придти к вам ранее.

Каким упованием? Тем, что я не сознаю за собой ничего худого, что я похвала ваша, что я обращался не в плотской мудрости, но в благодати Божией, и что, наконец свидетелями всего этого для меня вы. Вот почему я намеревался придти к вам .

Чтобы вы вторично получили благодать.

То есть двойную радость: одну от первого послания, а другую от присутствия моего.

И через вас пройти в Македонию.

В первом послании сказал: я приду к вам, когда пройду Македонию (1Кор.16:5), а здесь говорит: намеревался прийти к вам ранее . Что же? Не противоречит ли он самому себе? Нет. Ибо хотя я, говорит, иначе написал, однако придти к вам старался и желал прежде, нежели увижу Македонию. Так далек был я от нерадения придти к вам и замедлить исполнением обещания, что желал даже придти ранее.

Из Македонии же опять придти к вам; а вы проводили бы меня в Иудею.

В первом послании сказал неопределенно: чтобы вы меня проводили, куда пойду (1Кор.16:6), опасаясь, чтобы, сказавши, что пойдет в Иудею, а потом, быв вынужден Духом отправиться в другое место, не показаться лжецом. Теперь же, когда не удалось придти к ним, смело говорит, что хотел, чтобы они проводили его в Иудею; но Богу угодно было, чтобы я вовсе не пришел к вам и не был провожен вами в Иудею. Слушай дальнейшее.

Имея такое намерение, легкомысленно ли я поступил? Или, что я предпринимаю, по плоти предпринимаю, так что у меня то "да, да", то "нет, нет"?

Здесь яснее оправдывается относительно промедления, говоря, что желал придти к ним, но почему не пришел? Потому ли, что я легкомыслен и непостоянен, рассуждающий то так, то иначе? Нет. Или я желаю по плоти, то есть по-человечески, и руковожусь собственной волею, так что, что решу сам, то и исполняю, будет ли это да или нет? Отнюдь нет. Но я нахожусь под управлением Духа и не имею власти идти, куда хочу, но куда Он повелит. Поэтому у меня часто "да" не бывает "да", ибо это бывает неугодно Духу, и "нет" не бывает "нет", ибо что я отрицаю, то повелевает Дух. Примечай мудрость, как то, что клеветники делали предлогом к злословию, именно, что не пришел, хотя обещал, обращает в похвалу, говоря, что не имеет власти над собой, но его ведет Дух туда, куда Ему угодно. Что же? Неужели дал обещание не при содействии Духа, но по незнанию будущего? По незнанию, ибо не все знал. Так и молился, иногда о том, что бесполезно, например, об удалении искушений (2Кор.12:7-9). И в Деяниях есть пример, что это было с пользой, чтобы люди не относились к апостолам, как к богам, как случилось это с ликаонцами (Деян.14:11).

Верен Бог, что слово наше к "вам не было то "да", то "нет".

Опровергает возникающее возражение. Кто-нибудь совершенно справедливо мог сказать: если сказываемое тобой нетвердо, но часто говоришь ты "да", а оказывается "нет", то мы боимся, не таково ли и учение твое, не такова ли и проповедь твоя, - "да" и "нет", то есть непостоянна и нетверда? В опровержение этого возражения говорит, что обещание придти к ним было его делом, поэтому оно и не исполнилось; что же касается проповеди, то она есть дело Божие, а что от Бога, то недоступно лжи. Поэтому и сказал: верен Бог , то есть истинен, а поскольку Он истинен, то и слово Его к вам, проповеданное нами, не есть ни непостоянно, ни нетвердо, иногда "да", а иногда "нет".

Ибо Сын Божий, Иисус Христос, проповеданный у вас нами, мною и Силуаном и Тимофеем, не был "да" и "нет"; но в Нем было "да".

Наконец говорит, какое слово не было "да" и "нет" . Тот, Кого мы проповедали вам, не был "да" и "нет" , то есть не было проповедуемо одно ныне, и ныне же другое, но было "да" , то есть проповедуемо было твердо и без колебаний. Перечисляет также и многих из проповедовавших, представляя свидетельство их достойным веры и в то же время научая смирению, ибо соучителями представляет учеников своих.

Ибо все обетования Божии в Нем "да" и в Нем "аминь", - в славу Божию, через нас.

В проповеди есть много обетовании: воскресение мертвых, усыновление и вообще надежда будущего века. Итак, говорит, что не только проповедь всегда совершенно одинакова и возвещается с непреложностью, но и содержащиеся в ней обетования; ибо они - Божии. А что обещал Бог, то в Нем "да" и в Нем "аминь" , то есть то непреложно; ибо исполняется не в ком-либо из людей, но в Самом Боге, почему и непреложно. Кроме того, они служат к славе Его, и, конечно, если не для чего другого, то для собственной славы Бог исполнит свои обетования. Как же исполнить их? Через нас , то есть чрез благодеяния к нам. Ибо мы, принимающие обетования, подаем Ему повод исполнять эти обетования. Если же верны обетования Божий, то тем более верен Сам Бог и слово о Нем твердо. Слова через нас и иначе могут быть понимаемы, то есть к славе Божией, возносимой Ему чрез нас; ибо Он чрез нас прославляется.

Утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, Который и запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши.

Сказав выше, что Бог исполнит обетования, теперь подтверждает это. То, говорит, что вы и я, учитель ваш, твердо стоим в вере во Христа, дал Бог, Который и помазал нас, и запечатлел, то есть сделал пророками, царями и священниками. Ибо таков всякий крещеный: он - пророк, как видящий то, чего не видел глаз и не слышало ухо; он - священник, как долженствующий приносить себя в жертву живую, святую, благоугодную Богу; он - царь, как сын Царя Бога и наследник будущего Царствия, и как ныне царствующий над неуместными помыслами и поставленный выше всего мира. Как в древности священники и цари помазывались елеем, так ныне мы помазаны Духом, когда Бог дал залог Духа в сердца наши. Если же дал залог, то, конечно, даст все. А залогом называет подаваемые ныне дарования Духа; ибо разумеем отчасти и пророчествуем отчасти, а совершенное получим тогда, когда явится Христос в славе Своей. Итак, не думайте, что мы обещаем, чтобы нам не показаться лжецами. Ибо не мы утверждаем вас, но Бог и обещает, и утверждает как меня, так и вас; ибо Он Сам исполнит все. Посему и разумей, что Бог, делающий то и иное, Сам исполнит Свои обетования.

Бога призываю во свидетели на душу мою, что, щадя вас, я доселе не приходил в Коринф.

Выше сказал, что не пришел к ним потому, что не имеет власти над собой и не был допущен Духом. Как же теперь говорит, что не пришел, щадя их? Потому что или это самое случилось по воле Духа, то есть Дух внушал ему мысль не ходить, чтобы пощадить их, или - сначала воспрещал ему Дух, а потом он и сам, рассудив, что это лучше, остался. Заметь мудрость апостола. Тогда как говорили: ты потому не пришел, что, кажется, возненавидел нас, то утверждает противное: я потому не пришел, что щажу вас. Так говорит потому, что некоторые между ними были согрешившие и не покаявшиеся, которых он наказал бы, если бы, пришедши, нашел их не исправившимися. Итак, остался, чтобы придти уже тогда, когда исправятся, и не иметь повода к наказанию.

Не потому, будто мы берем власть над верою вашею; но мы споспешествуем радости вашей.

Так как сказанное отзывалось властью (ибо щадить других может тот, кто имеет власть наказать их), то смягчает жесткость речи: не потому, говорит, сказал я, что щажу вас, что хотел бы властвовать над вашей верой, ибо вера - дело произволения и никого не понуждают к вере против воли, но, почитая вашу радость своею радостью, я не пришел для того, чтобы не ввергнуть вас в печаль и не опечалиться самому. Ибо я все делаю для вашей радости, и остался для того, чтобы только угрозой исправить согрешивших и вам не причинить никакой скорби.

Ибо верою вы тверды.

С кротостью беседует с ними, так как в первом послании довольно уже поразил их. Слова его значат следующее: что касается веры, то вы в ней стоите, и я не имел причины жаловаться на вас, но в прочем вы поколебались, и если бы не исправились и я восстал бы на вас, то и вас опечалил бы, и себе причинил бы печаль.

12:2 человека во Христе. Здесь Павел говорит о себе.

до третьего неба. Знаменательно, что Павел не сделал это переживание средоточием своего учения. Для него главное - проповедовать Христа: "мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа" (4,5).

12:4 в рай. Греческое слово, означающее "рай", имеет различные значения вне контекста НЗ, но в тех трех случаях, когда оно встречается в НЗ, оно означает "небо", местопребывание святых с Богом (Лк. 23,43; Откр. 2,7).

12:6 чтобы кто не подумал мне более. Павел стремился к тому, чтобы о нем судили на основании личного, непосредственного знакомства, а не на основании того, что сам он или другие скажут о его предшествовавшем опыте или служении.

12:7 жало в плоть. Это выражение толковали по-разному. Таким жалом мог быть телесный недуг ("в плоть"), досаждавший апостолу демон ("ангел сатаны") или постоянное преследование иудеев. На протяжении истории Церкви труды сотен комментаторов так и не привели к согласию по этому пункту, и его, вероятно, невозможно разрешить достоверно на основании имеющихся сведений.

12:8 Господа. Так Павел обычно называет Христа, а не Бога Отца. Хотя в НЗ молитвы чаще обращены к Богу Отцу, здесь - один из случаев, когда молитва обращена ко Христу (другие примеры см. Деян. 1,24; 7,59; 1 Кор. 16,22; Откр. 22,20).

12:9 сила Моя совершается в немощи. Эта мысль часто повторяется в послании: когда верующий признает свою немощь, тогда сила Христова действует в нем, т.е. посредством слабости возрастает сила. Павел тесно связывает этот общий принцип с его источником - крестом Христовым (13,4). Таким образом, ответ Павла оспаривающим его апостольский авторитет заимствован у истинного Христа - Христа распятого, а не у "другого Иисуса" и "иного благовестия", которых навязывали его противники коринфянам (11,4).

12:11 вы меня к сему принудили. Павлу пришлось "хвалиться" своей слабостью из-за коринфян, которые, хотя и хорошо его знали, поверили лжеапостолам.

12:12 Признаки Апостола. По общепринятому мнению, "признаком апостола" было творение чудес - "знамения, чудеса и силы", которые творил Павел. Однако в подтверждение своего апостольского авторитета Павел указывает на иные признаки, а именно: перемену жизни коринфян (3,2.3), безупречный характер его служения (6,3-10; 7,2; 8,20.21), его искреннюю любовь к основанным им церковным общинам (6,11.12; 7,3; 11,7-11) и его самоотверженное перенесение страданий (6,3-10; 11,23-33). Именно эти "признаки апостола" явно отличали его от лжеапостолов. Но из-за того, что "знамения, чудеса и силы" более ценились коринфянами, Павел неохотно упоминает об этом, отмечая, что его служение среди коринфян сопровождалось и такими явлениями.

12:14 в третий раз. См. Введение: Время и обстоятельства написания. Первое посещение Коринфа во время второго миссионерского путешествия Павла описано в Деяниях (18,1-18). О втором не сообщается, но оно состоялось во время путешествия Павла в Ефес (Деян. 19,1-41).

я ищу не вашего. В отличие от тех проповедников, которые стремились получить материальное вознаграждение.

12:16 лукавством брал с вас. Возможно, противники Павла утверждали, что его внешнее бескорыстие было уловкой, имевшей целью обмануть коринфян. Павел отвергает это обвинение, так как никогда ничего не брал от коринфян лично или через других лиц (ст. 17).

12:18 Тит должен был прибыть, предваряя Павла (8,6.16.17).

12:19 Павел снова подчеркивает, что он высказался не ради собственной репутации или славы, а ради пользы Церкви и ради славы Божией.

12:21 Этот стих не означает, будто Павел страшится унизительного поражения перед лицом коринфян - его оружие сильно силой Божией (10,3,4 и ком.; 13,3.4.10). Напротив, Павел до такой степени отождествляет себя с коринфской общиной, что сознает: если при следующем посещении он найдет некоторых ее членов (своих "детей", ст. 14) нераскаянными, он будет постыжен.

многих, которые согрешили прежде и не покаялись. Хотя коринфская община была крепка, лжеапостолы были не единственной ее проблемой. Некоторые ее члены все еще продолжали жить греховно; их и предостерегает Павел.

1 Старец - избранной госпоже и детям ее, которых я люблю по истине, и не только я, но и все познавшие истину. 2 Ради истины, которая пребывает в нас и будет с нами в век:

3 Да будет с вами благодать, милость, мир от Бога Отца и от Господа Иисуса Христа, Сына Отчего, в истине и любви.

4 Я весьма обрадовался, что нашел из детей твоих ходящих в истине, как мы получили заповедь от Отца. 5 И ныне прошу тебя, госпожа, не как новую заповедь предписывая тебе, но ту, которую имеем от начала, чтобы мы любили друг друга. 6 Любовь же состоит в том, чтобы мы поступали по заповедям Его. Это - та заповедь, которую вы слышали от начала, чтобы поступали по ней.

7 Ибо многие обольстители вошли в мир, не исповедующие Иисуса Христа, пришедшего во плоти: такой человек есть обольститель и антихрист. 8 Наблюдайте за собою, чтобы нам не потерять того, над чем мы трудились, но чтобы получить полную награду. 9 Всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нем, не имеет Бога; пребывающий в учении Христовом имеет и Отца и Сына. 10 Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его; 11 Ибо приветствующий его участвует в злых делах его.

12 Многое имею писать вам, но не хочу на бумаге чернилами; а надеюсь придти к вам и говорить устами к устам, чтобы радость ваша была полна.

13 Приветствуют тебя дети сестры твоей избранной. Аминь.

Второе и Третье послания Иоанна, так же, как Послание к Филимону, наиболее точно отражают ту манеру писать письма, которая была принята в первом веке. Их длина определялась, как правило, тем, что писались они на одном листе папируса; содержание было обусловлено вполне конкретными обстоятельствами, в связи с чем они были адресованы определенному получателю. Эти предпосылки нам в какой–то степени знакомы, поскольку мы уже изучали Первое послание Иоанна, а основные темы этого Послания остаются теми же - приоритеты истины и любви.

Благая весть продолжала быстро распространяться. Домашние церкви возникали по всему греко–римскому миру. Послания Апостолов передавались из рук в руки в религиозной среде, но поколение самих Апостолов к этому времени уже умерло. Действительно, Иоанн был единственным, оставшимся в живых из тех двенадцати, с которых все начиналось. Тот заботливый надзор по отношению к церквам, который описан в Деяниях Апостолов, был теперь невозможен. В то же время число проповедников и миссионеров продолжало возрастать.

Но кто их автор и к кому они обращены? Безымянный писатель представляется просто как старец (ст. 1). С очень давних пор Послание приписывается Апостолу Иоанну, однако без полемики дело и тут не обошлось. Документов раннего периода, которые могли бы послужить доказательством такого утверждения, очень мало, хотя канон Муратория, содержащий фрагменты из книг Нового Завета и появившийся в Риме около 200–го года, включает первое из двух этих Посланий. Ириней Лионский (приблизительно 175–195 г.) цитирует отрывки из 2 Послания Иоанна, однако Евсевий (приблизительно 265–339 г.) в своей Истории церкви упоминает о 2 и 3 Посланиях Иоанна как текстах, авторство которых оспаривалось, но, тем не менее, было признано церковью (той же точки зрения придерживались Ориген и Джером). Еще одно упоминание мы находим у Папия (приблизительно 60–130 г.), епископа из Гераполиса во Фригии, про которого рассказывали, что он слышал самих Апостолов. Он утверждает, что некоторые ученые приписывали эти два коротких Послания «Иоанну–пресвитеру (старцу)», то есть, совершенно другому человеку.

Главное - понять, мог ли Апостол Иоанн назваться «старцем». Дебаты ученых по этому поводу продолжаются до сих пор. Характеризуя себя как «старца», автор, по–видимому, не сомневался, что этого будет достаточно для того, чтобы его читатели поняли, от кого это послание. Хотя греческое слово (presbyteros), употребленное здесь, буквально означает «старый человек», существует небольшое сомнение, действительно ли здесь «имеется в виду возраст, или речь идет об официальном положении»? Апостол Петр в своем Первом послании 5:1 (НАБ) применил, характеризуя себя, то же самое слово, не нанеся ни малейшего вреда своему авторитету. Это кажется убедительным доводом в пользу того, что Апостол Иоанн мог поступить точно так же, в особенности в то время, когда он был уже не только действительно старым человеком, но и последним из двенадцати. Тот, чье отношение к читателям было подобно отцовской привязанности к своим детям, вполне мог назвать себя старцем. Несомненно, содержание и словарный запас всех трех Посланий указывают, что за ними стоит один автор, имя которого, как считает Ф. Ф. Брюс, «вряд ли может быть поставлено под сомнение». К этому можно еще добавить, что Апостол Иоанн во всех отношениях является наиболее подходящим кандидатом на роль автора этих Посланий.

К кому, в таком случае, «старец» обращается? К какой избранной госпоже и детям ее адресовано это Послание? Некоторые считают, что адресатом являлась совершенно определенная личность женского пола по имени Кириа (здесь употреблено греческое слово kyria) или же госпожа Электа 4, последовательница Климента Александрийского. Некоторые старейшие комментаторы, и среди них Пламмер, рассматривают эту «госпожу» как вполне определенную женщину, имеющую много детей, которых она вела путями Господними. Но большинство современных комментаторов (включая Уэсткотта, Ленски, Брюса и Маршалла) считают, что это собирательный образ и что Послание адресовано одной из местных церквей, которая и олицетворяет собой «госпожу». Другие (например, Бультман) полагают, что здесь говорится в более широком смысле о католической или даже о всемирной церкви; однако в таком контексте церковь вряд ли может иметь сестру (ст. 13).

Это один из вопросов, в ответе на который мы не можем быть уверены полностью. Если вспомнить, что греческое слово kyria представляет собой женский род от слова kyrios (Господь) и что прилагательное избранная часто употребляется применительно к церкви как невесте Христовой, то мнение о том, что Послание адресовано церкви, приобретет в наших глазах больший вес. В стихах 1 и 4 говорится о детях госпожи, то есть, в этом контексте о членах церкви. Еще больше нас убеждает в правильности нашего подхода дополнительное разъяснение автора о том, что все познавшие истину любят ее, точно так же, как это делает он сам (ст. 1). Здесь затронута одна из величайших тем, к которым постоянно возвращается Иоанн, - тема взаимной любви между христианами, как на индивидуальном, так и на более общем уровне. Трудно представить себе, чтобы эти слова относились к одной–единственной семье, пусть даже хорошо знакомой автору; но они выглядят совершенно естественно применительно к одной из поместных церквей, если считать, что речь идет об общении между ней и другими церквами в той же провинции или области.

В стихе 1 Иоанн говорит о том, что любит своих читателей по истине, это может означать: «на самом деле» или «искренне». Именно такой смысл имеет употребленное здесь греческое слово. В стихе 2 Иоанн разъясняет более подробно, что его любовь основана именно на истине (ради истины), потому что только истина является той основой, на которой могут возникнуть достаточно серьезные взаимоотношения между христианами. Знание истины - а истина эта в Иисусе Христе - связывает нерасторжимыми узами всех, кто посвящен в нее. Еще из Первого послания можно было сделать вывод, что познать Христа - значит полюбить Его, а полюбить Его - значит полюбить всех тех, кто пребывает в Нем. К пониманию этого мы приходим через веру. Взаимная поддержка, забота и любовь, которые связывают верующих, имеют некоторые характерные особенности, о чем свидетельствует та же самая истина. Иисус и в самом деле был Тем, Кем Он Себя провозглашал, поэтому только полагающийся на Него полностью преображается под влиянием веры и возникших на ее основе взаимоотношений. Как Иоанн уже не раз подчеркивал, истина для христианина имеет первостепенное значение. Это вовсе не означает, что все члены церкви должны быть сделаны по одному образцу, что между ними не может быть никаких расхождений по религиозным вопросам или что их притягивает друг к другу какой–то общий интерес, как это бывает в светских клубах. Христианское братство основано исключительно на истине, а истина - единственное, в результате чего может возникнуть agape (то есть, любовь, основанная прежде всего на самоотдаче), так как только истина имеет необходимую внутреннюю силу и опирается на вечную реальность. Истина пребывает в нас (буквально «остается», «сохраняется»), если мы понимаем, в чем она состоит, верим в нее и применяем на практике. Если истина глубоко проникнет в нашу духовную жизнь, мы никогда не пожалеем об этом, потому что Божья истина не устаревает со временем и нет ничего, способного ее перечеркнуть или хотя бы умалить ее значение. Поучительно, что Иоанн говорит здесь о Слове Божьем теми же выражениями, которыми Сам Господь говорил, обращаясь к Своим ученикам, о Духе Святом: «Он [Дух] с вами пребывает и в вас будет» (Ин. 14:17). Поскольку «Дух есть истина» (1 Ин. 5:6), становится ясно, что именно истина пребывает в нас. Это напоминает нам о том, какими бесплодными и не отвечающими духу Библии оказываются все попытки произвольного толкования Божьего Слова, а также самих слов «Святой Дух», или, тем более, стремление придерживаться одного, пренебрегая другим. Учение, которое проводит грань между Словом Божьим и Духом Святым, истиной и любовью, разумом и сердцем, теоретической доктриной и опытом повседневной жизни не только пагубно влияет на целостность личности христианина, но и разрушает саму суть того, на что опираются свидетельства Апостолов. Стих 3 фактически представляет собой приветствие, обращенное к нам, читателям. В те времена приветствие в посланиях часто сводилось к одному слову (см., например, Деян. 23:26). В христианской среде было принято употреблять более пространные выражения, включающие, по крайней мере, слова: «Да будет с вами благодать и мир от Бога». Приветствие Иоанна больше похоже на благословение. Так же, как в стихе 2, где сказано, что истина… будет с нами, он и здесь употребляет глагол «будет» и выражает пожелание, чтобы благодать, милость и мир «всегда оставались с нами». Благодать (незаслуженное расположение) берет начало в сердце Божьем и проявляется в милости к людям. Мы испытываем их влияние на себе благодаря счастливому ощущению мира в душе, которое они порождают. Эти три составляющих можно объединить одним емким словом - «спасение». Именно оно наиболее полно характеризует ту новую реальность, в которой мы оказываемся теперь погружены и в которой Бог дает нам то, чего мы вовсе не заслуживаем (милость), а также избавляет нас от неминуемого наказания. Благодать, милость и мир изливаются на нас через «Сына Отчего», нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа. Поэтому истина, сокрытая во Христе и в том, что Он совершил ради нас, всегда сосуществует с любовью, которую мы ощущаем, если верим в Него. Утверждение, что человек Иисус Христос в то же время - вечный Сын Отца, единственного истинного Бога, является объективной реальностью, это поддерживает нас в личном опыте этой любви, дает надежду на спасение и служит той основой, которую ничто не может поколебать.

1. Приоритеты и жизнь в соответствии с ними (ст. 4–6)

Нет ничего удивительного в том, что истина является первым приоритетом, на который обращается наше внимание даже в приветствии, открывающем Послание. Иоанн весьма обрадовался, что нашел учеников–христиан ходящих в истине и подтверждающих тем самым, что они - дети Божьи и принадлежат к Божьей семье (ст. 4). Как обычно в Священном Писании, здесь очень точно уравновешены между собой верховная власть Бога и обязанности, возлагаемые на человека. Если на самом деле истина… пребывает в нас… и будет с нами в век (ст. 2), то ходить в истине (ст. 4) - прямой долг всякого христианина. По этому поводу не может быть двух мнений; это основной элемент нашего ученичества. Божья истина, высочайшим проявлением которой было «Слово жизни», без малейших отклонений запечатленная в рукописном Слове, указывает направление, и, руководствуясь им, христианин проходит свой земной путь, пока небеса ни призовут его. Этим путем мы и должны следовать. Желая совершить путешествие, мы изучаем карту и движемся в соответствии с ее указаниями; никакой другой подход не приведет нас к цели. Нельзя достигнуть севера, направляясь на запад.

Существует более веская причина, заставляющая нас действовать в соответствии со сказанным выше, и здесь Иоанн напоминает нам о ней. Мы должны ходить в истине, так как мы получили заповедь от Отца (см. 1 Ин. 3:23). Иоанна беспокоило то, что лишь некоторые из детей шли верным путем (хотя, конечно, Иоанн не встречался со всеми членами церкви). Представляется весьма вероятным, что одной из причин, подтолкнувших его к написанию этого Послания, было желание указать на ошибку - слишком вольное отношение к заповедям, которой уже в те времена были «заражены» некоторые прихожане.

Наставление, отчетливо звучащее в стихе 5, в какой–то степени противопоставлено общему фону любви и заботы, которым проникнут стих 4. Мы должны помнить и применять на практике заповедь, с которой начинается духовный опыт каждого верующего - и ныне прошу.., чтобы мы любили друг друга. Здесь мы встречаемся с другим величайшим библейским приоритетом, неизменно следующим за первым, то есть за истиной. Эта тема была полностью раскрыта в Первом послании (см. 1 Ин. 2:7–11; 3:14–18; 4:12,20–21), но сколько бы мы ни возвращались к ней, это не будет слишком часто. Бог призывает нас верить и любить. И то, и другое в равной степени существенно. Сейчас для нас в этом нет уже ничего нового, однако когда впервые об этом говорил Господь наш Иисус, Его слова звучали как новая заповедь (Ин. 13:34). Теперь же это основное, что требуется от каждого христианина.

Все сказанное в полной мере может быть отнесено к сегодняшнему дню. Проблема не в том, известна ли нам истина, а поступаем ли мы в соответствии с ней (ср. Ин. 13:17). Любовь начинается не столько с эмоций, сколько с твердого намерения воплотить ее в жизнь. Как только мы принимаем решение делать добро другим, не считаясь с тем, какую цену мы лично за это заплатим, так сразу же обнаруживается, что из чувства заботы и тревоги вырастают настоящая привязанность и любовь. Именно сознательно принятое решение отдавать себя заботе о других является признаком подлинной христианской приверженности. Каждый день мы должны своим поведением вновь и вновь подтверждать эту величайшую истину.

Любить Господа - значит повиноваться Ему во всем, исполняя Его волю, которую Он выразил в Своих заповедях (ст. 6). Кое–кто обвинял Иоанна в том, что его аргументы в каком–то смысле замкнуты друг на друге. Здесь он говорит, что любить - значит поступать «по заповедям», а в предыдущем стихе он утверждал, что божественная заповедь и состоит в том, «чтобы мы любили друг друга», и эту же мысль он повторяет в конце стиха 6. Стоит обратить внимание на то, что и в стихе 5, и во второй части стиха 6 слово «заповедь» стоит в единственном числе. Любить, пребывать в любви - эти слова выражают саму суть того, что значит повиноваться Богу. В первой части стиха 6 слово «заповедь» употреблено во множественном числе, поскольку, руководствуясь в своей повседневной жизни любовью, мы подчиняемся Божьей воле, насколько это вообще возможно для нас, то есть, в максимальной степени соблюдаем все заповеди. Вот почему, когда Господу Иисусу задали вопрос «Какая первая из всех заповедей?», Он ответил так: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоей, и всем разумением твоим, и всею крепостью твоею…» Вторая подобная ей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя»; иной большей сих заповеди нет» (Мк. 12:28–31).

Основываясь на этом, Павел заявляет в Послании к Римлянам 13:10, что «любовь есть исполнение закона». Любовь и соблюдение заповедей неразделимы, если мы стремимся жить так, как хочет Бог. И тем не менее, все ли мы, христиане, постоянно руководствуемся любовью в своей повседневной жизни, неуклонно, шаг за шагом, продвигаясь вперед по тропе повиновения Богу? Сплошь и рядом мы отделяем повиновение Ему от любви, так что любовь превращается в гнетущий долг, в ритуал выполнения заученных правил. Вряд ли можно удивляться тому, что мы часто падаем духом и отказываемся от борьбы. Но если мы на самом деле пребываем в Боге, если в основе нашей христианской жизни лежит прежде всего любовь к Нему, мы, так же, как Иоанн, будем считать, что «заповеди Его не тяжки» (1 Ин. 5:3). Любовь к Отцу и Сыну является величайшим побудительным мотивом для того, чтобы соблюдать заповеди и двигаться вперед по трудному пути истины.

А что если наша любовь слишком слаба и робка? Как добиться, чтобы она стала сильнее? И вновь ответ на этот вопрос мы обнаруживаем в Первом послании Иоанна. «Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас» (1 Ин. 4:19). Нам стоит лишь взять в руки Библию, Божье Слово, и перед нами откроется вся сущность Бога, все свойства, которыми Он обладает, вся глубина Его любви к нам. Пусть каждый из нас мысленно вернется ко кресту как наиболее яркому проявлению Его любви и вспомнит Христа, «возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал. 2:20). Библия помогает окрепнуть той уверенности, которая никогда не должна покидать ни нашего разума, ни души, - уверенности в том, что невозможно любить сильнее, чем Бог, и что Его любовь никогда не ослабеет. «Явился мне Господь и сказал: любовью вечною Я возлюбил тебя и потому простер к тебе благоволение» (Иер. 31:3). Он никогда не покинет нас. Он никогда не выпустит нас из руки Своей. Он никогда не откажется от нас. Поскольку мы грешны, то способны огорчать Его, и Бог будет дисциплинировать нас, как это должен делать каждый любящий отец (Евр. 12:10–11). Возможно, это причинит нам боль, но даже она пойдет нам на пользу. Никогда, ни на одно мгновение Он не перестает любить нас.

Мы должны как можно чаще открывать Новый Завет, находить в нем отрывки, в которых говорится о неисчерпаемой любви Господа, Его безграничной благодати и охраняющей нас силе, и читать их, адресуя лично себе, с конкретным указанием своего имени. Отрывки, подобные Посланию к Римлянам 8:31–39, Посланию к Ефесянам 1:3–14 и Первому посланию Петра 1:3–9, - лучшее лекарство для души. Если мы не ощущаем всей реальности Божьей любви к нам, это значит, что мы больны и нам необходимо «принимать это лекарство» три раза в день, до или после еды - не играет роли; важно принимать его до тех пор, пока наш духовный аппетит не восстановится и пока мы не воскликнем, охваченные трепетом перед ошеломляющей силой Божьей благодати:

Тебя, о Господи, я всей душой люблю. Ничтожен я, а Ты велик безмерно. И все же я Тебе не безразличен. Иначе Ты бы не желал, наверно, Чтоб сердце бедное мое Тебя любило .

Мы повинуемся Господу, потому что любим Его как своего Господина. Мы любим Его, потому что без Его Слова душа наша увядает, а Слово напоминает нам о том, Каков Он на самом деле и каким образом задумал спасти нас. И если мы верим в то, что обещает Его Слово, - в жизнь вечную, которая доступна нам, пребывающим во Христе, - и принимаем этот дар, тогда мы возрастаем в истине и любви под действием Его благодати, милости и мира. Таковы божественные приоритеты, которых мы призваны придерживаться.

2. Проблемы и их преодоление (стихи 7–11)

Стих 7 начинается со слова «Ибо», которое связывает содержание этого стиха со всем, о чем Иоанн писал в стихах 4–6. Как мы уже видели, если человек несостоятелен в любви, это, как правило, указывает на то, что он плохо знает истину или недостаточно применяет ее в своей жизни. Нельзя испытать одного, не преуспев в другом; они взаимно подкрепляют друг друга. Именно кризис истины, с которым лицом к лицу сталкивается церковь из–за нашествия обольстителей с их лжеучениями, вызывает желание Иоанна подтолкнуть своих читателей к более явному проявлению христианской любви друг к другу. Любовь, подобная этой, может послужить церкви самой лучшей защитой против ереси, точно так же, как истина спасает от заблуждения.

а. Как противостоять лжеучителям

Основной принцип, которого придерживаются все авторы Нового Завета, состоит в том, что нет смысла вникать в детали и тем более заниматься подробным анализом лжеучений, с которыми они борются. Они считают, что гораздо важнее точно провозглашать истину и доверять ее содержанию, именно это разрушает и уничтожает заблуждения.

Слово обольстители (planoi) происходит от однокоренного глагола, имеющего значение «сбивать с пути» или «вводить в заблуждение»; другое слово, имеющее то же происхождение (обольщающие), было использовано в Первом послании Иоанна 2:26. Эти «обольстители» имеют две отличительные черты, по которым их можно узнать: ошибочные верования и неправильное поведение.

Во–первых, они не исповедуют Иисуса Христа, пришедшего во плоти. И дело не в частном неверии, а в публичном отрицании. Они активно распространяют свою точку зрения.

Интересно, что в этом стихе, так же, как и в Первом послании 4:2, Иоанн использует причастие пришедшего. Некоторые лжеучителя, такие, как Керинф, признавали тот факт, что Христос снизошел на человека по имени Иисус во время его крещения, но они были убеждены, что Он оставил его перед распятием на кресте, поскольку если бы он был Богом, то избавил бы Себя от страдания и смерти. Иоанн хочет подчеркнуть, что Слово, Которое однажды стало плотью, все еще остается и будет ею всегда; что Христос, в Своем величии не уступающий Отцу, в то же самое время был человеком по имени Иисус. На небесах есть человек, окруженный ореолом славы. «Обольстители» в своем учении отрицают, что божественная и человеческая природы, слившись воедино во чреве девы Марии и воплотившись таким образом в одном человеке, на самом деле никогда не были разделены. Всякий, утверждающий обратное, - антихрист, потому что такие заявления поражают саму основу дела и личности Христа, на которой зиждется христианская вера.

Во–вторых, эти обольстители вошли в мир. Это может быть понято двояко. Они могли «войти в мир» так, как это делали миссионеры, несущие Евангелие в те области, куда оно еще не дошло. Если это так, то лжеучителя распространяли свое еретическое учение с рвением миссионеров, страстно желая расширить сферу своего влияния и подчинить себе как можно больше церквей. Предсказание Иисуса о том, что «восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Мк. 13:22), исполнилось, а Его более раннее предостережение: «Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас» (Мк. 13:5) тоже оказалось в большой степени пророческим. Фактически, именно его Иоанн повторяет в стихе 8.

С другой стороны, греческим словом kosmos обычно характеризуют не христианский мир, а организованную систему, противостоящую власти Бога (см. 1 Ин. 2:15–19). Если здесь имеется в виду именно это значение, то Иоанн напоминает нам, что одним из признаков лжеучителей является отчуждение от тех, кто придерживается ортодоксальной доктрины. Истина и преданная ей церковь и лжеучителя несовместимы, потому что они отрицают саму сущность ее учения. Кто бы он ни был и сколь бы привлекательными ни казались его личность и проповедь - это враги Иисуса, антихристы. «Какое бы понятие в слово антихрист ни вкладывалось где–нибудь в другом месте, здесь оно используется для характеристики людей, которые противостоят подлинной доктрине о Христе и, следовательно, являются Его непримиримыми противниками, даже если они возражают, заявляя, будто придерживаются истины о Нем и являются христианами. Старец утверждает, что всякий, отрицающий истину, - самый настоящий антихрист, точно так же и мы, говоря о том, в ком зло достигло наивысшей степени, можем сказать, что он «самый настоящий дьявол».

Если учесть, насколько серьезно Иоанн относится к рассматриваемой проблеме, то не покажется удивительным, что предостережение, которое мы обнаруживаем в стихе 8, сформулировано в столь сильных выражениях: «наблюдайте за собою». Благодушие всегда опасно, а больше всего в том случае, если заблуждение преподнесено приятным, внушающим доверие человеком. «Он такой милый; несомненно, его взгляды не могут быть столь уж неверны» - такой подход все еще широко распространен. Но речь идет о гораздо большем, чем личные качества отдельного человека. Опасность заключается в том, что те, кто поддается воздействию неправильных взглядов, утрачивают право на награду. Исходный текст этого стиха многие понимают по–разному. В НМВ здесь употреблены местоимения второго лица, то есть, «чтобы вам не потерять того, над чем вы трудились…». В русском же тексте использованы местоимения первого лица (чтобы нам не потерять того, над чем мы трудились…). Последний вариант, конечно, лучше передает смысл, в особенности, если смотреть с позиции самого Иоанна. Употребляя местоимение «мы», он хочет подчеркнуть, что внимание и забота о новообращенных и вся та трудная работа по евангелизации и обучению, которую церковные лидеры поколения Иоанна выполняли столь самоотверженно, могут оказаться безрезультатными, если церкви последующих поколений отойдут от истины.

Но церковные лидеры были не единственными, кто рисковал пострадать при этом. Любой из читателей Иоанна, поддавшийся внушению лжеучителей, также мог и должен был оказаться под ударом. Вознаграждение полагается только тому, кто верно служит (см. Мф. 25:21,23), и Иоанн всей душой желает своим читателям «получить полную награду». Что под этим подразумевается? Как правило, это соответствующее вознаграждение за добросовестно выполненную работу. Возможно, наиболее полно эта тема раскрыта в Первом послании к Коринфянам 3:12–15, где Павел Говорит о том, что в судный день огонь Божий будет испытывать, насколько преданно мы служим Ему. «У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду» (ст. 14). Павел прямо заявляет, что речь идет о личном спасении, которое является следствием Божьей благодати, а не наших усилий; вознаграждена будет верность сама по себе. Подобно Иоанну, Павел хочет, чтобы его читатели получили награду полностью. Если когда–либо у нас возникало искушение подумать, что вопросы истины или заблуждения не столь уж важны, мы должны отказаться от такого подхода, вспомнив об уходящей в вечность перспективе, в которой все наши труды и доказательства преданности будут сочтены.

Стих 9 одновременно и подводит итог, и повторяет еще раз те же основные принципы, в соответствии с которыми мы должны судить о правильности своего восприятия истины. Он обращает наше внимание на то, почему отклонение от истины неизбежно влечет за собой крайне опустошительные духовные последствия. Новизна всегда бывает обманчиво притягательной, вот почему многие лжедоктрины процветают, наряжаясь в одеяния прогрессивной, передовой мысли. Языческие философы–афиняне, например, «ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что–нибудь новое» (Деян. 17:21). Им бы наверняка понравилось целыми днями слушать болтовню по телевизору или изучать колонки новостей в современных газетах. Новые идеи несут в себе непреодолимое очарование для большинства из нас. Не по этой ли причине дьяволу удалось соблазнить Еву (Быт. 3:1–6)?

Сейчас в своем инстинктивном стремлении к новизне мы направляем усилия, чтобы всевозможными способами извлекать как можно больше выгоды из своего пребывания на этой планете. Наказ Бога «наполняйте землю и обладайте ею» (Быт. 1:28) означал, что Он дарит нам планету Земля как загадку бесконечной сложности, которую нужно разгадать; существует весьма распространенная точка зрения, что Земля - это сокровищница неисчерпаемых богатств, которые необходимо обнаружить и использовать. В большой степени той жизни, которую мы в нашем двадцатом столетии считаем само собой разумеющейся, мы обязаны людям прошлых поколений, которым было присуще мужество, высокое мастерство и любознательность. Кроме того, они отдавали себе отчет в том, что наказ, полученный от Бога, может быть успешно выполнен только в том случае, если человек признает власть и авторитет Бога, выступая в роли Его наместника на Земле. Наши новые идеи зачастую подтверждают тот факт, что мы сплошь и рядом стремимся «думать за Бога». Опасность состоит в том, что мы склонны воображать, будто кое в чем разбираемся даже лучше Него, а отсюда не так уж далеко до вывода, что мы больше в Нем не нуждаемся. В дальнейшем наши новые понятия принимают все более фантастические очертания, не способствующие развитию тех взаимоотношений, которые задуманы и установлены Богом. Как только мы отходим от основ, на которых покоится истина, открытая нам Богом, мы рискуем попасть в положение, когда реальность начнет ускользать от нас.

Печально, что многие христиане не желают воспринимать истину во всей ее полноте, соглашаясь только с тем, что соответствует традициям, которых они придерживаются. Они позволяют себе двигаться по проторенной дорожке, с интересом поглядывая в сторону негативизма, способного в такой же степени лишить человека душевного равновесия, как и погоня за новизной. В результате, многие начинают относиться к христианской вере с некоторой долей скептицизма и насмешки, как к своего рода «культурному динозавру», к чему–то, что лежит далеко в стороне от современных философских и идеологических течений, что чересчур устарело и, следовательно, совершенно неуместно в наше время. Вместо того чтобы выполнять свою прямую задачу - провозглашать и отстаивать неизменную Божью истину во Христе, которая одна лишь является несомненной реальностью, церковь слишком часто вступает в бессмысленную борьбу за сохранение своего социального и религиозного статуса. Точно так же, как это происходило с фарисеями, и сегодня многие, читая Священное Писание, высоко оценивают его влияние и авторитет, но тем не менее легко поддаются искушению оставить заповеди Божьи и держаться «предания человеческого» (см. Мк. 7:8). Ни новые, ни традиционные идеи не являются правильными или неправильными сами по себе. Критерием для всех них должно служить Священное Писание, проверке на соответствие которому все они должны подвергаться. Мода на идеи и стиль поведения всегда будет колебаться, раскачиваясь, точно маятник, то в сторону мира, то в сторону церкви, созданной в мире Господом (Ин. 17:15). Наша обязанность состоит в том, чтобы как можно лучше изучить библейский подход и оценивать в соответствии с его неизменной истиной как старые, так и новые идеи. Уход в сторону от доктрины, провозглашенной Христом, - это не прогресс, а отступничество.

Сказанное означает, что каждый христианин должен строго придерживаться этого учения. Это учение Христово, не только в том смысле, что во Христе сосредоточена сама его суть, но особенно в том, что Он Сам принес нам его и в Нем же Самом оно олицетворено. Таким образом, вновь подчеркивается, что Иисус был исторической фигурой и наша вера основана на реальных событиях, происшедших в определенном месте в четко обозначенное время по воле Бога и, следовательно, при любых обстоятельствах имеющих вес. Держаться «образца здравого поведения» и хранить «добрый залог» советует нам Апостол Павел (2 Тим. 1:13–14); поступающий иначе рискует поплатиться за это, оставшись без Бога. Логика стиха 9 очевидна. Для того чтобы «иметь Бога», существует один–единственный способ. Он состоит в том, чтобы пребывать в Нем, веруя в Иисуса Христа как Его Сына. Отрицающие приход Иисуса во плоти, сами себе перекрывают единственный путь к Отцу (поскольку Иисус - Его Сын), и, таким образом, что бы они ни утверждали, они не могут на самом деле пребывать в Боге. Отец и Сын неразделимы, это один и тот же Бог, Который существовал всегда. Широко известный церковный гимн очень верно призывает нас «прийти к Отцу через Сына Его Иисуса». Другого пути нет. Вот почему вывод, которым заканчивается стих 9, очевиден и не подлежит сомнению; верующие в «учение Христово», радуются, пребывая в духовном единения и с Отцом, и с Сыном (ср. 1 Ин. 1:3).

б. Как нужно относиться к лжеучителям

Не задерживаясь долго на столь очевидной проблеме, Иоанн теперь сосредоточивает свое внимание на тех, кто активно распространяет лжеучение (ст. 10–11). Тут возникает проблема: как нужно или, точнее говоря, как правильно проявлять свою христианскую любовь. Число странствующих пророков и проповедников увеличивалось, и христиане отдавали себе отчет в том, что они должны проявлять радушие и оказывать поддержку посланцам Божьим. Иоанн, однако, подчеркивает, что практическая помощь таким странствующим миссионерам должна зависеть от того, что именно они проповедуют. В стихе 10 говорится о двух обычных проявлениях христианской любви, в которой особенно нуждаются те, кто отдают все свое время распространению учения, часто переезжают с места на место и, следовательно, зависят от щедрости своих братьев–христиан, обеспечивающих им пропитание и кров. Если следовать велению сердца, христианин должен был бы принять гостя в своем доме и приветствовать его. Именно такой образец поведения считался правильным и был утвержден специальной инструкцией в Дидахе («Учении двенадцати Апостолов»), руководстве по организации церковной деятельности, написанном в Греции примерно в начале второго столетия. «Принимайте всякого, кто приходит во имя Господа, и потом испытывайте его, чтобы знать (понимать, различать), с чем он пришел к вам. Если тот, который пришел, окажется случайным прохожим, помогите ему, чем сможете; но пусть он не задерживается у вас дольше, чем на два или три дня без крайней необходимости». Если же, напротив, «он упорствует в другом учении, разрушительном по отношению к тому, о чем говорят Апостолы, не слушайте его». Все зависит от того, о чем рассказывает и к чему призывает проповедник, а не от его умения внушать доверие и даже не от того, насколько бедственно его положение.

Скорее всего, когда в этом стихе говорится о том, чтобы «не принимать его [миссионера] в доме», то речь идет не о частном доме, а о церкви. Вряд ли странствующие проповедники ходили по домам. Скорее всего, они стремились оказаться на церковном собрании, чтобы иметь возможность выступить перед верующими и принять участие в богослужении. Конечно, церковные собрания нередко проходили и в домах. Пригласить на собрание чужестранца, выслушать и поприветствовать его означало бы, в какой–то степени, что церковное братство согласно с его учением. Под словами приветствовать его подразумевается нечто большее, чем просто проявление формальной вежливости. Эти слова означают, что вы испытываете удовольствие от присутствия гостя и дружеское расположение к нему. Но если наше одобрение и участие простираются на лжеучителей, то это уже не проявление христианской любви, это духовное самоубийство. И уж во всяком случае, это не проявление любви по отношению к остальной пастве, поскольку при этом верующие подвергаются коварному еретическому воздействию, подрывающему их веру. Таким образом не проявляется даже любовь к самому «обольстителю», потому что его неправота, продемонстрированная столь явно и открыто, помешает ему в дальнейшем признать, что он ошибался. И, главное, в таком подходе нет любви и к Богу, потому что это соучастие во зле, или, точнее говоря, в его распространении, оказывает на истину самое разрушительное воздействие (ст. 11).

Нетрудно представить себе практические последствия сказанного для нас сегодня, но подходить к этому вопросу нужно с осторожностью, не забывая о том, что добрые отношения между прихожанами в поместной церкви имеют первостепенное значение и в то же время легко могут быть разрушены. Эти стихи отнюдь не оправдывают сектантского сепаратизма, который во многих отношениях так успешно сочетается с правоверной и плодотворной жизнью. Основой всякого разделения, так же, как и всякого единения, является великое учение веры, а не вторичные проблемы организации и управления церковью, по которым мнения христиан всегда могут в той или иной степени расходиться. Несомненно, с теми, кто отрицает божественность Господа нашего Иисуса Христа, нам не по пути. В том, чтобы приветствовать появление в церкви проповедника, отрицающего «учение Христово», нет христианской любви. Аналогично, не могут различные общины или группы христиан объединиться вместе под флагом «евангелизма», если хотя бы одна из них провозглашает то, что не соответствует Священному Писанию.

В равной степени, придерживающиеся великой библейской истины, должны постоянно показывать всем своим поведением, что сила, объединяющая их, способна уничтожить любые разделительные барьеры, какого бы происхождения они ни были - деноминационного, культурного или традиционного. Необходимо договориться о том, что различные подходы могут касаться всего, чего угодно, только не того, о чем в Священном Писании сказано конкретно. Нужно относиться с уважением к праву каждого человека на свои собственные убеждения в вопросах, которые имеют второстепенное значение. Истинные христиане не станут внутри христианского братства возводить барьеры, отделяющие тех, кто в какой–то особой, высшей степени владеет библейской истиной, и не позволят, чтобы второстепенные расхождения разрушили их единство, которое гораздо важнее всего остального. И они будут любить друг друга и прикладывать все силы, чтобы эта любовь росла и крепла, потому что только таким образом мир узнает, Чьи они ученики (см. Ин. 13:35).

Два стиха, заканчивающие Послание, иллюстрируют два практических способа, с помощью которых проблемы истины и любви, возникающие в жизни церкви, должны непременно разрешаться с любовью и в рамках истины. Всегда лучше можно выразить свои чувства, беседуя с глазу на глаз, чем доверяя их бумаге, пусть даже для пишущего это не представляет особого труда. Мы не имеем оснований с уверенностью утверждать, что Иоанну удалось выразить в этом Послании все, что он хотел, и можем лишь надеяться, что, если это не так, другие Послания хотя бы частично восполняют этот пробел. Возможно, то, о чем он умолчал, затрагивало сугубо личные проблемы, касающиеся отдельных людей в церкви. Из Третьего послания Иоанна 10 мы узнаем, что Апостол отдавал себе отчет в важности своевременно сделанного упрека по поводу неправильного поведения того или иного человека.

Что бы это ни было - учение, упрек, указание на ошибку или поощрение, всегда лучше высказывать, находясь в непосредственном общении, как Бог говорил с Моисеем (Чис. 12:8). Нельзя передать на бумаге улыбку, не способна она и реагировать на изменение настроения. Наверное, у Иоанна закончился лист папируса, на котором он писал, а начинать другой ему не хотелось, тем более, что он явно собирался вскоре прийти к тем, кому было адресовано Послание. Его приход должен был укрепить их веру и сделать так, чтобы их взаимная радость была совершенна. Нет никакого сомнения, и это проверено на опыте, что открытое братское общение и радость, которую оно дарит христианам, лучше всего поддерживаются и развиваются благодаря личным контактам. Некоторые из нас с готовностью укрываются за письмом или телефонным звонком - вместо того чтобы личным общением подтвердить свое пребывание в истине и любви.

Послание заканчивается приветствием от детей сестры… избранной для той самой «избранной госпожи», которой адресовано это Послание (стих 13). Фактически, именно упоминание о «детях», посылающих свои приветствия, подтверждает сделанное нами раньше предположение, что «госпожа» - это поместная церковь и, следовательно, ее сестра - другая поместная церковь. По–видимому, прихожане обеих церквей поддерживали между собой братское общение. Этот стих напоминает нам о необходимости жить в любви и истине, поддерживая точно такие же братские взаимоотношения со всеми общинами Божьих людей, преданных Ему. Такой подход подчеркивает неправильность существующей в церкви тенденции к изоляции, которая легко может перерасти в высокомерие. Мы исповедуем веру, распространившуюся по всему миру, и каждая церковь, поместная, деноминационная или даже национального масштаба, нуждается в общении со своими «избранными сестрами», хотя бы потому, что это поможет ей лучше разглядеть свои собственные недостатки. Нам всем следует многому учиться друг у друга, у точно таких же христиан, как мы сами, которые придерживаются той же самой истины и так же учатся любить. Все мы - дети одного Отца и принадлежим к одной семье. Чем больше все вместе мы пребываем в истине и любви, тем больше это будет способствовать соблюдению заповедей, данных Тем, Кто является Главой нашей церкви.

Новое тело (1–5). Условия, при которых можно получить будущую славную жизнь (6–10). Личные замечания Апостола (11–16). Значение апостольского служения (17–21).

2Кор.5:1-5. Противоположность между внутренним величием верующих и между их распадающейся телесностью не может продолжаться вечно. Взамен настоящего тела верующие получат новое, которое будет соответствовать их внутреннему духовному состоянию. Эту надежду укрепляет в нас Сам Бог, давший нам в залог этого славного состояния Своего Духа.

2Кор.5:1. Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный.

«Знаем». Ап. имеет здесь в виду, конечно, всех верующих, а не себя только, потому что он не один получит будущее славное тело. Откуда верующие знали это? Конечно, из учения Ап. Павла (1 Кор. 15), а сам Апостол – по особому благодатному озарению от Бога. – «Земной наш дом, эта хижина». Ап. называет так наше тело, которое дано нам только на время и должно быть разорено, как разоряется хижина или, точнее, палатка, которая вообще ставится где-нибудь на время. – «Мы имеем». Это не значит, что новый дом уже существует и в настоящее время. Если бы Ап. мыслил так, то он противоречил бы своему же собственному учению о будущем теле как имеющем произойти из тела земного по его истлении (ср. 1 Кор 15:42-43). Образ речи Апостола объясняется просто тем, что он здесь минует жизнь загробную, до воскресения, – это его не занимало в настоящем случае. – «От Бога жилище на небесах». В противоположность нынешнему нашему телу, которое мы получили путем рождения от наших родителей – людей имевших грубое, перстное, тело первозданного Адама (ср. 1 Кор 15:47), – новое наше тело мы получим от Бога, и это служит ручательством его превосходства пред нынешним. Тело это предназначено для жизни на небесах, т. е. в новом совершенном мире. – «Дом нерукотворенный, вечный». Здесь Апостол сравнивает то, что строит Бог и то, что делает человек. Дом Божий будет стоять вечно, а дом, построенный руками человека, должен со временем разрушиться.

2Кор.5:2. Оттого мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище;

2Кор.5:3. только бы нам и одетым не оказаться нагими.

«Оттого мы и воздыхаем». Ап. хочет найти еще доказательство для нашей веры в будущее прославление тела и повторяет то же, что говорил в послании к Римлянам (Рим.8:23): «воздыхание» о новом теле само по себе свидетельствует о том, что это новое тело действительно будет дано нам. – Тело новое Ап. называет небесным потому, что оно будет нетленно. – По толкованию бл. Феодорита вместо «облечься» правильнее переводить «переоблечься, переодеться». Последнее выражение указывает на то, что мы не в иное облечемся тело, но это тленное ваше тело облечется в нетление. – «Только бы нам…». Ап. напоминает христианам, что и в новом теле они могут очутиться как бы «нагими» – нагими в отношении к добродетели, которою не всякий запасается здесь, на земле. След., христиане должны сами позаботиться о приобретении себе одежды добродетели, в которой только и можно войти в чертог Божий.

2Кор.5:4. Ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем, потому что не хотим совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью.

Ап. разъясняет, что христиане стремятся не к тому, чтобы вовсе освободиться от тела, а к тому, чтобы получить другое тело, и притом, если бы это было возможно, не умирая (по терминологии Апостола «не совлекаясь»), так чтобы при втором пришествии Христовом их тела превратились бы вдруг в новые (ср. 1 Кор 15:54). Новая одежда, которую бы христиане надели на себя, если бы им пришлось дожить до второго пришествия Христа, поглотила бы старую.

2Кор.5:5. На сие самое и создал нас Бог и дал нам залог Духа.

Ап. указывает на то, что ручательством для нашей надежды на будущее прославленное тело служит воля Божия. Сам Бог уготовал нас к жизни в таком теле, как свидетельствует об этом полученный нами, христианами, залог – Св. Дух. Этот Дух производит в нас внутреннее обновление, а соответственно этому внутреннему обновлению должно со временем обновиться и наше тело, измениться наша внешняя оболочка (ср. Рим 8:28-30).

2Кор.5:6-10. Чтобы получить будущую славную жизнь – для этого нужно стремиться здесь угождать Господу. Господь на последнем суде будет судить всех по делам, которые совершали люди на земле.

2Кор.5:6. Итак мы всегда благодушествуем; и как знаем, что, водворяясь в теле, мы устранены от Господа, -

2Кор.5:7. ибо мы ходим верою, а не видением, -

2Кор.5:8. то мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа.

Смерть представляет собою самое страшное для человека, и мысль о ней всегда тревожила умы людей в иудействе и язычестве. Не такое отношение к смерти в христианстве. Христианин спокойно ждет смерти, потому что она соединить его с Господом, с Которым теперь нельзя еще входить в непосредственное сношение, так как это земное тело наше служит для этого непреоборимою преградой. Мы, как выражается Ап., «устранены» или отдалены от Господа. «Мы ходим», т. е. живем в таком мире, где Бога видеть нельзя, где можно только веровать в Него. Поэтому мы и хотели бы, – конечно, если на это будет воля Божия, – поскорее сбросить с себя эту мешающую нашему поселению у Господа земную оболочку.

2Кор.5:9. И потому ревностно стараемся, водворяясь ли, выходя ли, быть Ему угодными;

2Кор.5:10. ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое.

Но при этом Ап. считает необходимым указать на то, что нам по сложении земной оболочки, предстоит явиться на суд Христов и отдать отчет в своих делах. Поэтому нужно стремиться всячески к Богоугождению. – Заметить нужно, что в этом отделе Ап. явно различает двоякий посмертный суд над людьми. Один совершается тотчас по смерти человека и дает возможность человеку «водвориться у Господа» (ст. 8), хотя и не имея еще нового тела взамен разрушившегося. Другой будет совершаться в конце всех времен, когда верующие получат новое славное тело (1 Кор 15 и сл.). На этот последний суд находится указание в 10-м стихе (Злат.).

2Кор.5:11-16. Ап., будучи твердо уверен в будущем своем прославлении, смело проповедует повсюду и открытым лицом смотрит на всех: ему нечего бояться.

2Кор.5:11. Итак, зная страх Господень, мы вразумляем людей, Богу же мы открыты; надеюсь, что открыты и вашим совестям.

Апостола Павла упрекали в том, что он хитростью привлекает к себе людей и что его поведение двусмысленно. Павел отвечает на это: «да, я убеждаю, уговариваю (по-русски неточно: «вразумляем») людей, но при этом страх пред Господом как пред Судьей удерживает меня всегда в границах дозволенных действий… Я могу казаться своим противникам не совсем открыто действующим человеком, но Бог видит, что я поступаю искренне и по совести. Вы и сами должны знать это» (открыты и вашим совестям).

2Кор.5:12. Не снова представляем себя вам, но даем вам повод хвалиться нами, дабы имели вы что сказать тем, которые хвалятся лицем, а не сердцем.

Ср. 2Кор.3:1. Если Ап. говорит что-либо в похвалу свою, то этим он хочет дать Коринфянам в руки оружие для отражения враждебных ему наветов со стороны его врагов, которые незаконно слишком превозносили самих себя.

2Кор.5:13. Если мы выходим из себя, то для Бога; если же скромны, то для вас.

Апостолу ставили в упрек то, что он выходит из себя. Этот упрек имел своим основанием то, что Павел имел дар говорить языками более чем все другие (1 Кор 14:18), имел много видений (2 Кор 12:1 и сл.) и обладал очень подвижным темпераментом. Противники его воспользовались всем этим для того, чтобы представить его в глазах Коринфян как душевно больного. Павел говорит на это, что он увлекается вдохновением только тогда, когда молится Богу, наедине с самим собою и Богом («для Бога»). В тех же случаях, где дело идет о том, чтобы его речь была вполне понятна собирающимся в церкви, Апостол говорил всегда как совершенно спокойно рассуждающий человек.

2Кор.5:14. Ибо любовь Христова объемлет нас, рассуждающих так: если один умер за всех, то все умерли.

2Кор.5:15. А Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего.

К такому самоограничению на благо Церкви побуждала Апостола «любовь Христова» или любовь к братиям, подобная любви Христа к человечеству. Он рассуждал так: «если Христос умер, то и все верующие во Христа умерли сами для себя. Они не живут уже для самих себя, а для Христа и ближних своих». Поэтому Апостолу чуждо теперь всякое желание отличиться чем-нибудь пред другими верующими. Он не пользуется во что бы то ни стало имеющеюся у него способностью приходить в чрезвычайное состояние восторга и стремится служить назиданию верующих в обычном спокойном состоянии.

2Кор.5:16. Потому отныне мы никого не знаем по плоти; если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем.

Так как Апостолу Павлу вменяли в недостаток то обстоятельство, что он не слушал Самого Христа, как другие Апостолы, а между тем Христос не проповедывал свободы от закона, как Павел, то Апостол считает нужным сказать, что он действительно смотрит на Христа уже не как на ограниченного рамками иудейской национальности, как земного Иисуса, а как на прославленного Сына Божия, каким Он явился ему на пути в Дамаск. Если он и получил познание о Нем как о таком при самом вступлении своем в Церковь (чрез беседы с Ананиею), то теперь для него все это не имеет уже значения. Он выразумел вполне самое существо учения Христа, Который вовсе не был на стороне идеи об обязательности закона Моисеева и для язычников. Время пребывания Христа «во плоти» уже миновало, и Он теперь предстоит сознанию Апостола в другом духовном, небесном, образе. Вместе с тем Апостол не принимает во внимание и человеческие авторитеты, как бы высоки они ни были, на которые ссылались его противники.

2Кор.5:17-21. После личных замечаний, Апостол еще раз восхваляет величие своего служения. Мы слышим, как Апостол возвещает появление нового человечества, создание нового мира, о котором предвозвещали пророки. Это новое человечество является теперь в лице верующих во Христа, которые получили примирение с Богом чрез Христа.

2Кор.5:17. Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое.

Ср. Ис 43 и сл.

2Кор.5:18. Все же от Бога, Иисусом Христом примирившего нас с Собою и давшего нам служение примирения,

Со стороны людей для этого обновления не сделано ничего: все совершено Самим Богом, примирившим людей с Собою чрез Христа. Бог же послал Апостола проповедывать об этом примирении и другим.

2Кор.5:19. потому что Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, и дал вам слово примирения.

Для того чтобы примирение, совершенное Богом, сделалось достоянием каждого отдельного человека, нужно, чтобы кто-нибудь выяснил «людям» сущность этого примирения. И вот для этого с «словом примирения» посылается в мир Ап. Павел.

2Кор.5:20. Итак мы – посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом.

Как велико служение Апостола! Сам Христос стоит за ним и призывает людей к принятию примирения с Богом.

2Кор.5:21. Ибо незнавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом.

Чтобы показать как важно это примирение, Апостол говорит, что Бог безгрешного Христа сделал «грехом» (прибавление русского перевода: «в жертву» – лишнее), т. е. возложил на Христа грехи всего мира и поступил с Ним как с действительным грешником. Чрез это правда Божия была удовлетворена, и люди сделались не только праведными, а самою правдою Божией, т. е. самым действительным образом были оправданы в очах Божиих. Новая праведность представляется Апостолу не как одежда, но как нечто составляющее самое существо человека, как совершенное изменение этого существа.